Интервью с победителем интернет-голосования Литературной премии «НОС»-2011 Андреем Аствацатуровым

15:02, 20 февраля 2014
Победитель читательского голосования премии «НОС»-2011 филолог и писатель Андрей Аствацатуров о литературном процессе, своем месте в нем и о том, зачем современному автору филологическое образование.

аствацатуров.JPG

- Героя романа «Сунскамера» трудно назвать приятным человеком. Чем, как вы думаете, он смог понравиться читателям, проголосовавшим за вас?

Люди узнают себя в таких слабоватых персонажах, которые все время жалуются и рефлексируют. В современной прозе вообще очень мало активных героев. Часто они даже становятся заложниками странных сил, как герои ледяной трилогии Сорокина, или книг Елизарова. Герой Захара Прилепина, казалось бы, действует, но на фоне системы он все равно незначительная фигура. Как будто комар кусает какого-то бегемота. Современный герой невротичен, он испытывает множество страхов. В «Скунскамере» герой тоже невротик, но мне очень хочется изобразить иного персонажа. Мой следующий роман будет про человека психопатического типа, который меньше рефлексирует и больше действует.

- Изменится ли литературный герой в связи с изменением в политической жизни?

Не думаю. Митинги, как в поддержку президента, так и за честные выборы, собирают много людей, но в целом, вряд ли все сильно изменилось. Прежним остался, прежде всего, сам человек. Так что литературный герой останется тем же в ближайшие несколько лет.
Героя воспитывает репрессивная система – школа, учителя, родители. Система образования в европейской традиции немножко порочна. Она построена на том, чтобы привить правила, нормы и существует не для того, чтобы помочь человеку проявить индивидуальность, а скорее, чтобы сделать всех похожими друг на друга. С одной стороны, она подавляет, воспитывает героя, с другой – он существует в рамках этой системы, и когда хочет выйти за эти рамки, ему страшно.

- Что вы думаете о русскоязычном литературном процессе.

Я недоволен нашими критиками и филологами. Филологи не чувствуют реальности литературного процесса, критики неглубоки, руководствуются детскими вкусами и пишут что-то вроде школьных сочинений. В такой ситуации читатель вообще не должен обращать внимание на чужое мнение. Чтобы следить за современной литературой, нужно ориентироваться на издательства. Ad Marginem, «Колонна», Livebook, издательство Ивана Лимбаха – все это небольшие издательства, очень разные, каждое со своим лицом, политикой, авторами и интересами. Каждое из них воспитывает себе читателя. Пусть таких читателей будет несколько тысяч, но они точно знают, что именно здесь найдут книги, написанные на одной с ним волне. И наоборот, такие гиганты, как «Эксмо» и «АСТ» своего лица не имеют. Это огромные империи, в которых издается все вместе – много литературы хорошей и замечательной, но много и ширпотреба, разобраться в котором невозможно.

- Вы представляете себя читателя, который с вами «на одной волне»? Принято считать, что это студенты-филологи.

Я не очень представляю себе свою публику. Действительно, я часто слышу обвинения в том, что меня читают студенты – но у человека не может быть сорока тысяч студентов. Первый роман я писал, не предполагая, что он выйдет, и вообще не был скован чьим-то вниманием. Над «Скунскамерой» я уже работал, ощущая на себе пристальный взгляд читателей. Я был осторожен, аккуратен в выражениях, поэтому «Скунскамера» получилась более литературной. Документальность описываемой в ней реальности, это прием, который заставляет задуматься – а что если вся другая реальность тоже текст.

- Размышляете ли вы как филолог о своем месте в современной словесности?

Традицию классической русской литературы продолжают Быков, Славникова, Юзефович, Шишкин; я ее очень люблю, но сам стараюсь внести в нее фрагментарность, которая свойственна англо-американскому письму. Кроме Довлатова, такого мало было по-русски, и такое должно, мне кажется, наконец появиться. Для такого языка характерна конвульсивность, неопределенность, свойственная всему нашему времени. Реальность уклоняется от нарратива, яркого героя, мощных романов. Моему персонажу соответствуют маленькие жанры, с ним каши, то есть большой формы, не сваришь.

- Помогает ли научный инструментарий в писательском деле?

Когда помогает, когда мешает, но вообще современному писателю лучше бы понимать, что он делает. Не случайно многие известные западные литераторы получают филологическое образование. У любого писателя и человека, занятого творчеством или наукой, мания собственной значимости сочетается с неуверенностью. Филология же дает очень ясное понимание своего места в литературе. Может быть, это мое преимущество перед другими авторами. Мне не нужно ничего о себе рассказывать. Я все про себя знаю, я сам себе судья.


Интервью: Софья Сапожникова