Литератор, музыковед, доктор философии и лауреат премии «НОС»-2011 Игорь Вишневецкий о мультимедийности повести «Ленинград», уважении к современному читателю и фильме по повести.

- Игорь, как известно, вы не только литератор, но и ученый: среди ваших книг работы по евразийству, музыковедческие исследования, монография, посвященная Андрею Белому. В повести «Ленинград» много слов о музыке, но определяет ли музыка ее форма, как это было в «симфониях» того же Белого?

- Музыка в самом деле описана в «Ленинграде», ее сочиняет Глеб, главный персонаж повести, и во многом «Ленинград» написан именно о музыке. Но его построение определяет литературная форма, а не музыкальная. Если говорить о продолжении какой-то традиции, то я обращаюсь и к Достоевскому, и к Белому. Мне интересна философская проза, где есть столкновение мнений, многоголосие. При этом на формат моей повести Достоевский не повлиял, потому что сейчас, конечно, невозможно писать большие, длинные романы, какими они были в XIX веке. У современного человека просто нет времени на такие вещи, и небольшой объем «Ленинграда» - это еще и уважение к тем, кто возьмется повесть прочесть. Современная литература должна измеряться теми же временными отрезками, которые определяют повседневную жизнь её читателя: поездкой в метро от дома до работы или авиаперелетом. Я написал «Ленинград» так, чтобы его можно было прочесть в один присест в свободный вечер или в пути. Еще Писемский говорил, что времени на чтение одной книги должно отводиться не больше, чем на железнодорожную поездку от Москвы до Санкт-Петербурга – то есть, часов пятнадцать в то время. Сейчас оптимальная длительность чтения – несколько часов.

- И все же, «Ленинград», смонтированный из реальных документов, фрагментов чужих текстов, описаний воображаемой музыки и реально существовавших фотоснимков по своей структуре больше напоминает современные интерактивные книги, чем классический русский роман.

- Совершенно верно. Именно это я имел в виду, когда писал повесть, и если бы у меня была возможность выпустить совместно с каким-нибудь издательством такую книгу, то, конечно, я бы с радостью сделал «Ленинград» мультимедийным. В такой электронной книге повесть дополнили бы подробные фрагменты цитируемых текстов, музыка была бы не воображаемой, а вполне реальной, тем более что она уже написана, были бы и фотографии. Те несколько снимков, которые описаны в повести, – их на самом деле сделал в осажденном Ленинграде Давид Трахтенберг, пожалуй, самый выдающийся фотограф блокадного времени. Трахтенберг начинал как живописец и его документальные снимки полны аллюзий на всю историю западного искусства от античности до сюрреализма. Может быть, именно из-за некоторой недостаточности текстового варианта повести, я сейчас взялся за экранизацию «Ленинграда».

- В каком состоянии сейчас находится этот проект?

Сейчас фильм находится в активном производстве и может быть готов уже скоро. Это независимый кинопроект, в котором мне лично приходится заниматься многим: от драматургии до логистики и  поисков финансирования. Не могу назвать вам даже имён продюсеров: пока фильм не готов, это держится в тайне. Главную роль, точнее то, что от неё осталось, исполняю я сам – так получилось из-за болезни исполнителя, которого утвердили сначала. Еще могу раскрыть имя композитора, его зовут Эли Тамар, он живет в Соединённых Штатах, хотя родом из Ленинграда. Его мама и бабушка пережили блокаду от начала до конца. Понятно, что тема повести оказалась ему близка. Эли написал музыку, мы пробно смонтировали ее с некоторыми материалами блокадной хроники, и я понял, что из этого может получиться полнометражное кино. В фильме частично будут использованы блокадные материалы, но в основном это будет актерская игра.

- «Ленинград» для вас – это попытка рассказать личную историю, или все-таки литературная игра с цитатами?

- Вопрос про игру представляется мне не совсем уместным – тема не та. Это личная история, рассказанная с привлечением документальных свидетельств. Поговорите с пережившими блокаду: в их памяти о том времени вы найдёте всё, что описано в «Ленинграде». Мои родители блокады не видели, но отец, например, был на оккупированной территории, и «Ленинград» – попытка осмыслить и его запредельный опыт, историю всеобщего одичания, попытки сокрушить человеческое в человеке. Такой опыт ему дался нелегко: отец, к примеру, со времен оккупации не переносил на слух немецкий язык, даже в классической музыке. Но «Ленинград» - это не только о той войне. Желающий найдет в нем множество аналогий с нашим днем.